Chocolate [Russian translation]

Клонилась к концу прекрасная пятница,

работа была почти уже закончена.

Дом, который мы украшали, принадлежал одному маленькому старичку,

вечно носившему старый костюм-тройку, что он, должно быть, не снимал с тех пор, как его демобилизовали.

Он, казалось, только и делал что бегал на почту,

с порыжелой бумагой и перевязанными волосистыми верёвочками посылками под мышкой.

Хотя, бывало, поставит он нам фарфоровые чашки с дачным кофе и тарелки с ванильным печеньем-сандичем.

Дом когда-то принадлежал его родителям, что покинули мир буквально один за другим, несколько лет назад.

Они были его единственными близкими людьми, а дом - единственным домом, где он когда-либо жил.

Хотел бы я знать, кто будет с домом, когда умрёт и он.

Недалеко было до моего съёмного жилья, что когда-то было домом, весьма сходным со стариковым, но теперь перепланированного на отдельные комнатки для сдачи внаём.

Когда-то и большой сад там был, совсем как у старика, но теперь там размещался одноэтажный современный железобетонный дом, где жили дантист с педикюршей.

В моей комнате была электрическая плитка, которой я пользовался единственно для того, чтоб зимой было тепло,

а рядом была раковина, над ней - стеклянная полка, на которой лежала зубная щётка и блок сигарет 'Marlboro'.

Был стол; стул в одном углу и односпальная кровать - в другом, а жизненного пространства и всего-то оставалось меньше, чем половина квадратного метра.

Кровать была оснащена выдвижным деревянным ящиком, в котором помещалась почти вся моя одежда, а оставшаяся свешивалась с моего стула.

На столе у меня стоял магнитофон, а под столом были коробки с кассетами.

Ванная для жителей двух этажей были напротив моей комнаты,

в ней был счётчик воды, что брал две монеты по 50 пенсов,

и нужно было ждать полчаса, пока вода нагреется, да и следить за каждым движением двери, как бы кто не занял ванну вместо тебя.

А туалеты были: один наверху, второй на улице, однако никто больше не использовал уличный по назначению, так что там, бывало, местные проститутки обслужат по быстрому своих клиентов.

В своей комнате я разве что ночевал, а так - помылся, и сразу в городскую суету.

Итак, я сидел на своём привычном месте у самой барной стойки в 6:30, и, как всегда в это время суток, народу в пабе было всего человек двенадцать, из завсегдатаев, так что до 8:00, когда начнётся наплыв посетителей, царила приятная расслабляющая обстановка; а потом мы столпимся вокруг крохотной барной стойки, составим столы, и пусть новички знают: тут кто не успел, тот опоздал, - надо написать своё имя мелом на доске и ждать своей очереди. Смельчак заплатит за игру, и, если не проигрывает, до самого закрытия солирует. В этот раз был мой звёздный час. Она вошла в бильярдную, как раз когда я провёл одного чернокожего, чьё имя стояло сразу после моего в очереди, нагнулся над щелью в столе и вкладывал монеты.

Я привык видеть её на фоне бордовых тиснёных обоев и красной вельветовой обивки в ночном пабе "Воскресенье", что за углом; а здесь, в бильярдной, она выглядела уже не так, но как же классно она выглядела, и она смотрела на меня.

Я закончил игру как можно быстрее (лишь бы не проиграться по-крупному) и подошёл к ней.

"Хотите, я вас угощу?" - спросила она. "У меня есть деньги. О чём вы?" - ответил я. "О том же, о чём вы", - сказала она.

Что замечательно в плане репутации завсегдатая, так это то, что, когда бар битком набит, стоит тебе повести бровью и пару раз кивнуть, именно тебе вмиг принесут две бутылки пива 'Holsten'. Мы немного потанцевали в бильярдной, за "извини" и работу локтями получив возможность протиснуться сквозь ряды киёв, прежде чем решили уйти.

В клуб было идти ещё рано, так что мы свернули за угол в ночной паб "Воскресенье". В этот пятничный вечер было ещё довольно людно, отдыхали парочки, студенты. У этого заведения была репутация гей-бара, наверно, потому и сопляки чувствовали себя здесь в безопасности. О, я мечтал о ней, и мы пили перно и тёмное пиво, говорили о Джоне Барри, о фордах "Кортина" (она предпочитала марку III), спорили, что лучше: простой гель для волос или 'Brylcreem'? Я предпочитал последний.

Она даже согласилась, что из всей Бондианы самый лучший фильм - "На секретной службе Её Величества", если только смотреть весь фильм целиком, а не зацикливаться на самом исполнителе главной роли, на Джордже Лазенби.

Она курила 'Silk Cut', не имея ничего против 'Marlboro', хотя у нас обоих была одна слабость - сигары 'Old Port'.

Мы пошли в клуб. Наверх, чтоб заказать себе по индийскому овощному блюду, в этот тихий бар, недалеко от танцполов.

Мы решили уйти пораньше, нечего сидеть до самого закрытия. Больше сюда не пойдём.

Грустно волоча ноги, мы толкнули дверь, вот и славно: на улице свежо, а там, позади, просто чёрная дыра, и духота, и дым коромыслом, а у нас ещё куча времени...

Она жила на набережной, на другом конце городка, и снова было не поймать такси, даже самого паршивого и дешёвого: всё занято. А тащиться пешком - ещё нарвёшься на кого-нибудь. Еле-еле заскочили в такси. Наконец, у неё, надо же, съёмное жильё точно как у меня, хотя она кое-что подмазала: покрасила три стены, наклеила старые добрые обои пятидесятых годов (даром, что на дворе конец шестидесятых), плакат с Дэвидом Боуи и симпатичные занавески, а всё это будет легко переделать в мой привычный стиль "магнолия" с тяжёлыми обоями. В общем, сам разберусь, я ж профессиональный отделочник. Здесь у неё были лампочки, а там - свечи. Она сделала нам потрясающий горячий шоколад, это вам не растворимое дерьмо из автомата. У неё нашлось печенье "Fox's" и даже бутылочка "Куантро". Отличный конец дня. Вкус шоколада, сигарет и апельсинового ликёра сделал его ещё лучше. Я стянул с неё миниюбку в шотландскую клетку, чёрные шерстяные колготки и потянулся губами к её ступням, затем выше... Какого хуя? У меня перед глазами возник толстый твёрдый хер. "Вот дерьмо! Да ты мужик!" Я словно в окно вывалился, я заорал, я впал в ступор...

Она... он... всё ещё смотрел на меня по-прежнему... А у меня раскалывалась голова, я хотел что-то сделать, что-то сказать...

Он обнимал меня, всхлипывая... "Но ты же догадывался, почему не сказал сразу? Но я люблю тебя, я могу быть для тебя как женщина..."

Его глаза всё же казались мне прекрасными, такие тёмно-карие, а его губы по-прежнему были в шоколаде и с ароматом апельсина.

"Вот дерьмо! - сказал я. - Я ж не педик, в конце-то концов..."

• Artist:Tindersticks
• Album:The Something Rain